22 сентября 2022, четверг, 13:10 171

Генеральный директор «Добробута» Вадим Шекман: "Ситуация до 24 февраля и после – это два разных мира"

Вторжение России в Украину коренным образом изменило всю жизнь нашего общества. Речь идет и о жизни граждан и об условиях работы бизнеса. Не стала исключением и медицинская отрасль. Война заменила Ковид в качестве главного вызова для отрасли. Українські Новини поговорили с генеральным директором сети частных клиник «Добробут» Вадимом Шекманом о том, как пережила компания первые месяцы войны, как изменился рынок медицинских услуг и ощущается ли дефицит врачей и медикаментов в стране.

Какие основные изменения вы можете выделить за полгода полномасштабной войны в вашей компании и на рынке частной медицины в целом?

Ситуация до 24 февраля и после - это два разных мира. С началом войны коренным образом изменился спрос на медицинские услуги. Определенная часть наших пациентов или переехала внутри страны, или выехала из Украины. Соответственно, во-первых, глобально упал спрос в самом начале войны, во-вторых, понятно, что людей тогда не интересовали плановые услуги - спрос сократился до ургентных случаев. Частично в связи с этим, частично из-за отъезда персонала определенное количество небольших частных клиник закрылись, часть из них возобновили работу, но далеко не все.

В этой ситуации «Добробут» за счет своего размера оказался в более выгодном положении. Нам удалось не закрыться ни на один день, продолжать оказывать медицинскую помощь в нашем госпитале на Идзиковских. Сейчас ситуация немного улучшается в связи с возвращением клиентов. Глобально, если все это суммировать, то размер рынка уменьшился и количество игроков на этом рынке тоже уменьшилось.

Насколько уменьшился спрос и как он изменился структурно?

В начале войны он сжался до ургентного а теперь - восстановился примерно на 60-70% по отношению к довоенным временам. Сократился спрос на педиатрические услуги, поскольку много женщин с детьми уехали за рубеж. Некоторые направления сильно упали (та же педиатрия, семейная медицина), а некоторые - практически не сократились по сравнению с довоенным уровнем, как, например, неврология, гинекология и травматология. Но не следует забывать, что в прошлом году была еще эпидемия ковида, а следовательно, был высокий спрос на услуги терапевтов, врачей-инфекционистов, пульмонологов. Вместе с ковидом он почти сошел на нет. Сегодня наш пациент “повзрослел”, то есть это люди постарше, чаще выбирает узкопрофильных специалистов, а также обращается к врачам только с наиболее серьезными проблемами.

То есть профилактику люди стараются отложить?

Да. И это сыграет плохую шутку с нами в будущем, поскольку чем раньше пациенту ставят диагноз, тем проще и эффективнее лечение. Но последние несколько месяцев, мы видим, что люди, - особенно те, кто возвращается из эвакуации и из-за границы, - приходят к нам и проходят обследования и комплексные чекапы. Первый шок войны немного прошел, люди адаптировались к сегодняшней ситуации и понимают, что нужно продолжать жить и заботиться о своем здоровье.

Как изменилась ценовая политика компании и себестоимость медицинских услуг?

Политика вообще не изменилась. Мы – частный бизнес, государство нас не дотирует. Нужно арендовать помещения, покупать оборудование, платить зарплату, налоги, оплачивать коммунальные услуги. В структуре стоимости медицинской услуги самая значительная часть – это зарплата. Нельзя забывать, что как минимум 15% в стоимости наших услуг - это налоги, поскольку мы «белая» прозрачная компания. Значительно подорожали расходные материалы и коммунальные услуги. Это не могло не повлиять на конечную стоимость услуги. Мы вынуждены были минимально поднять цены, чтобы не уйти в минус. Компания понимает, что для людей это может стать проблемой, поэтому у нас есть специальные социальные программы - значительные скидки внутренне перемещенных лиц, военнослужащих, благотворительные программы для раненых и пострадавших из-за войны.

Насколько серьезно выросла себестоимость?

На 10-15% точно.

А насколько выросли цены?

Примерно на столько же.

Как война повлияла на финансовые показатели компании?

Март был катастрофический. Спрос упал на 80-90%. Мы понесли значительные убытки в марте, апреле и в мае. После того как пациенты начали возвращаться в Киев, спрос стал увеличиваться и мы больше стали работать с благотворительными фондами, ситуация стабилизировалась.

Когда началась война, то мы поняли, что речь идет уже не о прибыли. Мы поставили перед собой цель продолжать оказывать медицинские услуги до последнего, а также максимально удерживать команду “Добробута” и платить зарплаты и налоги. Это и есть наш вклад в украинскую экономику и борьбу с оккупантом.

Пришлось вам в первые месяцы войны как-то оптимизировать компанию, ужимать ее?

В первый день войны мы закрыли все поликлиники, кроме нашего основного госпиталя и поликлиники на улице семьи Идзиковских. В Киеве было опасно. Многие места, как Ирпень и Бровары, стали зоной боевых действий. Чтобы спасти компанию, мы вынуждены были приостановить договоры с 20% наших сотрудников. Это, наверное, был самый болезненный момент. Мы долго откладывали этот шаг, сделали его только в мае. А сейчас стараемся этих людей возвращать назад, а также возобновили работу всех поликлиник в Киеве и Киевской области.

Чувствуется ли сейчас дефицит кадров, ведь много женщин-медиков уехали за границу, много мужчин мобилизованы?

Наш размер дал нам дополнительное преимущество. Несмотря на то что более 80 сотрудников «Добробута» сейчас служат в ВСУ, а чуть больше 100 уехали за границу, за счет размера компании нам не пришлось сокращать пакет услуг. Сейчас в сети “Добробут” работают около 2800 человек. Все 75 медицинских направлений, по которым мы работали до войны, продолжают работать и сейчас. Мы гордимся своей командой, которая по-настоящему любит свою работу - многие вернулись при первой же возможности.

Понесли ли вы непосредственные убытки из-за боевых действий? Может быть, что-то было разрушено?

Одна из клиник компании находится в Ирпене, и в какой-то момент, когда была потеряна с ней связь, мы решили, что этой клиники больше нет. Но, нам повезло, убытки оказались не очень большими. Пострадали окна, двери. Нашему символу – добробутовскому человечку какой-то «орк» прострелил сердце. Уже через неделю после того, как освободили Ирпень, нам удалось с помощью международного благотворительного фонда International Medical Corps перезапустить там работу - несколько месяцев мы оказывали медицинскую помощь бесплатно. В городе еще не было электричества и связи, пришлось использовать генераторы и Star Link.

Из сотрудников никто физически не пострадал?

Были раненые, есть сотрудники, у которых погибли близкие, но, к счастью, прямых потерь у нас не было.

Как изменились протоколы безопасности в компании с началом войны?

К счастью, в нашем основном госпитале на ул. Семьи Идзиковских есть бомбоубежище. Он поэтому и работал в самые тяжелые первые дни, когда война была рядом с Киевом. По остальным корпусам поликлиник у нас есть протоколы на случай воздушной тревоги, происходит информирование как пациентов, так и медицинского персонала. Там, где бомбоубежище в здании есть, – мы предлагаем туда спуститься, там, где его нет – мы знаем, где находится ближайшее укрытие. В одной из поликлиник, например, – это станция метро. Также у нас разработаны протоколы на случай отключения электричества и связи. Мы знаем, как действовать в таких ситуациях, чтобы обеспечить безопасную работу.

Что происходит на рынке медикаментов и расходных материалов, какие изменения принесла война, есть ли дефицит каких-то препаратов?

С началом войны многие логистические цепочки пострадали, был разбомблен склад одной из оптовых компаний. В первые месяц-два в Киеве был определенный дефицит инсулина. Мы старались работать с международными благотворительными и гуманитарными организациями. И не только как конечный получатель, но и как звено логистической цепочки – передавали полученные гуманитарные и собственные медикаменты и расходники тем медицинским учреждениями, где они были нужны. На сегодняшний день ситуация улучшилась, нехватки лекарств нет. И даже закон о запрете поставок российской и белорусской продукции на нас особо не повлиял. Мы практически не покупали ничего российского и до войны. У нас есть все необходимое. Цены, естественно, изменились во многом из-за роста курса доллара.

Вырос ли спрос на онлайн-услуги, на телемедицину? Видите ли вы за ними будущее и как их регулирует нынешняя законодательная база?

Онлайн-услуги сильно развивались в ковидное время, и мы ожидали большего роста спроса на них. По нескольким причинам. Первая – это несовершенство законодательной базы. Мы по факту можем только выписать пациенту больничный или электронный рецепт, давать онлайн-разъяснения и не можем проводить онлайн-консультации. Сейчас идет много разговоров, чтобы модернизировать существующее законодательство, чтобы в сегодняшней ситуации можно было бы более эффективно оказывать медицинские услуги. В Минздраве много говорят, что готовятся проекты подзаконных актов, но я их пока не видел. Надеюсь, что изменения будут сделаны быстро.

Мы в “Добробуте” продолжаем развивать онлайн-услуги, но я не считаю их панацеей. Большая часть медицины останется в человеческом персональном контакте. Но есть конкретные ситуации, где телемедицина может улучшить процесс, сделать медицинскую помощь более доступной. Мы на днях запускаем пилотный проект в Ивано-Франковске. Он даст возможность жителям этого города получить онлайн-доступ к нашим лучшим специалистам узкого профиля в Киеве. Мы также запустили проект подписки на врача-педиатра для мам, которые оказались за границей и увидели, что ситуация с доступом к медицине в Европе не так хороша, как многие себе представляли. За определенную абонентскую плату педиатр будет доступен онлайн в течение всего времени подписки.

Как происходит общение с государством в военное время? Есть ли совместные проекты, особенно в том, что касается поддержки Вооруженных сил?

Мы еще до войны приняли решения помогать армии, раненым военным, тем, кто пострадал от военных действий. Но в основном мы держим связь с волонтерами, которые работают с раненными военными и гражданскими. Они обращаются к нам, и мы стараемся оказать помощь тем, кому можем. К сожалению, иногда эффективной работе мешает стигматизация частной медицины. Существует несколько пренебрежительное предубеждение, что приватные клиники не в состоянии оказать высококвалифицированную помощь и лечат “только сопли”.

В «Добробуте» и многих других высококлассных частных клиниках это уже давно не так. Наверное, так начиналась наша отрасль – но это уже давно в прошлом. Специалисты «Добробута» могут оказать высококвалифицированную медицинскую помощь по любому направлению - от кардиохирургии и нейрохирургии до сложных хирургических операций в гинекологии, урологии, ЛОР-челюстно-лицевой хирургии. И хотелось, чтобы государство больше это видело, и мы бы могли оказывать больше помощи в лечении раненых военных и гражданских.

Что вы имеете в виду? Вы хотите, чтобы государство больше закупало Ваши услуги?

В идеале да, но сегодня у нас есть разные программы совместно с крупными международными благотворительными фондами, и наша медицинская сеть могла бы брать больше раненых, в том числе и с тяжелыми случаями.

Как вы оцените последнюю государственную реформу в медицине - внедрение обязательного электронного рецепта на антибиотики?

Тут я стоя аплодирую государству. Считаю, что введение ограничений на безрецептурную продажу антибиотиков должно было случиться уже давно. И я рад, что это произошло. ВОЗ считает резистентность к антибиотикам одной из основных угроз человечеству. То, что в Украине до сих пор можно было свободно купить антибиотики и принимать их по собственному желанию – это опасность не только для конкретного человека, который их употребляет, но и в целом для всей страны. Теперь важно, чтобы не только врачи выписывали рецепты, но и чтобы аптеки не продавали антибиотики без рецептов.

Что, по вашему мнению, должно сделать государство, чтобы улучшить ситуацию в медицине в военное время?

Мне бы хотелось большего внимания к частной медицине в плане развития здравоохранения в целом. Я очень верю в конкуренцию как способ улучшения качества любой услуги. Пациент должен иметь выбор – в какую клинику обратиться. И чем больше будет вариантов выбора, тем выше будет качество услуг. Пациент должен иметь право использовать деньги, будь-то государственные, личные или страховых компаний, там, где он хочет. Очень надеюсь, что украинская медицина после войны не будет пытаться вернуться в систему полного государственного контроля, как было при Советском Союзе.